Накаряков Б.Н. «В рабочем строю: Страницы истории Александровского машиностроительного завода им. К. Е. Ворошилова. «. Пермь, 1977 г.
Глава II. КАПИТАЛ И ТРУД
ПАДЕНИЕ КРЕПОСТНИЧЕСТВА
17 ноября 1861 года александровским мастеровым заводоуправление объявило «Правила о поступлении свободных людей в заводские работы». Мастеровые распределялись по работам «каждодневно, седмично и месячно». Рабочие могли уволиться: на сенокос — с 15 июля по 15 августа; в день именин; по смерти ближайших родственников — на один или два дня; для женитьбы — на два или три дня. За все эти дни, кроме сенокоса, рабочие обязаны были отработать в другое время, иначе с них взыскивалась полуторная плата, как за прогул. На такие «Правила», как и на уставные грамоты, александровские мастеровые добровольного согласия не дали, и заводоуправление в 1862 году ввело их в одностороннем порядке. Так александровские мастеровые «вышли на вольный труд». Уральская горнозаводская промышленность сохранила пережитки крепостничества и слабо использовала возможности капиталистического развития. К началу XX века целые горные округа бездействовали. Эта участь ожидала и Александровский завод.
В НОВЫХ УСЛОВИЯХ
Горнозаводская вотчина Всеволожских после отмены крепостного права долгое время не могла выйти из кризиса, в который она вступила еще накануне реформы. Заводы были обременены частными и казенными долгами и имели оборотный капитал в небольшом количестве. За неуплату срочного долга имение Н. Всеволожского в 1861 году было передано в опекунское управление и подлежало публичной продаже. Н. Всеволожский нашел выход в привлечении иностранного капитала. Под эгидой Бельгийской промышленной кассы «Юлиус Пик и К0» было учреждено Русское акционерное общество для извлечения доходов из принадлежащих Н. Всеволожскому имений, утвержденное Александром II в 1865 году.
Александровский завод при передаче его акционерному обществу был в удовлетворительном состоянии. В 1860 году он выплавлял 253, а в 1861 году — 264 тысячи пудов чугуна. Хозяйство завода пополнилось новым большим зданием — для прокатки рельсов, толстого листового и полосового железа с паровой машиной в 50 лошадиных сил, небольшой медеплавильной мастерской для сборки машин и другими устройствами.
В нормальном состоянии находились вспомогательные службы: сушильня для дров на 30 камер, четыре запасных магазина для древесного угля и чугуна, конюшня на 80 лошадей с сеновалом и амбаром для овса, дом для помещения полиции и стражи, кирпичный завод, мельница, большой хлебный и провиантовый магазины и другие помещения.
B первое время после реформы завод снизил выплавку чугуна: с 227 тысяч пудов в 1862 году до 139 тысяч в 1864 году. Но это снижение не шло ни в какое сравнение с тем, какой выплавки достиг завод при акционерах: всего 51 тысяча пудов (в 1865 году). В следующем году было полностью прекращено всякое производство. Компания не выделила средств для ведения дел, и рабочие оказались в критическом положении. Не получив разрешения поселиться на казенных свободных землях, в 1866— 1867 годах 105 человек переселились в Кизел, ища там обеспечения «от сродного им заводского производства».
Передача завода бельгийской компании оказалась для него роковой. Полуразрушенные фабрики, полуразломанные машины, пустые заводские площади стали невеселыми памятниками этой аренды. Разорение завода совпало с тяжелым кризисом всего хозяйства Урала, связанным с оскудением лесов и недостатком путей сообщения. Нужны были каменный уголь и железные дороги. Александровская дача все чаще стала упоминаться в печати как «счастливая страна», богатая крупными запасами каменного угля. Месторождение открыл крестьянин Козлов в 1807 году, в девяти километрах от завода по реке Луньве. Промышленные разработки начались здесь в 1853 году.
Александровский завод попал в центр «каменноугольной горячки». Сюда начинается паломничество правительственных особ, приезжают русские и иностранные ученые. Угольные копи посетили академик В. П. Безобразов, профессора И. Ф. Туннер и В. Меллер. Исследователи отметили, что окрестности Александровского завода — это пока единственный пункт на Урале, где каменный уголь обнаружен в изобилии, а по качествам не уступает английскому. Этих выводов придерживался и местный минералог Константин Афанасьевич Мехоношин, которого приезжие знаменитости называли «известным александровским старожилом». К. А. Мехоношин был сыном крепостного каменных, а затем мраморных дел мастера Афанасия Мехоношина. Всеволожские, видя увлечение Константина уральскими минералами и желая иметь на заводе настоящего специалиста по изучению месторождений каменного угля, отправили его в Петербургское горное училище. Окончив училище, К. А. Мехоношин вернулся к Всеволожским и получил от них вольную.
В 1861 году «Пермские губернские ведомости» печатают его статью «Взгляд на дачу Александровского завода», где автор анализирует местные природные богатства и использование их в производстве.
Столичные ученые считали за честь посетить деревянный домик К. А. Мехоношина на берегу Луньвы.
Династия Мехоношиных существовала в крепостную и капиталистическую эпохи. Но и сегодня на заводе хорошо знают ее представителей, помнят все, что связано с именем Константина Александровича Мехоношина — видного деятеля Октября, правнука крепостного мастерового, внука замечательного ученого. Константин Александрович (1889—1938) уже в годы первой русской революции, будучи гимназистом, включился в работу окружного бюро при Пермском комитете РСДРП, вел агитационную работу в Перми, на Александровском и Кизеловском заводах. С 1913 года К. А. Мехоношин — член партии большевиков. В октябрьские дни 1917 года он входил в состав Петроградского военно-революционного комитета, а вскоре был назначен заместителем наркома по военным делам. В. И. Ленин неоднократно обращался к К. А. Мехоношину по оперативным вопросам военного строительства (1).
Царское правительство считало, что богатства Александровской дачи приобретут действительную ценность только в том случае, если разработкой Луньевского месторождения займется солидная компания. В 1873 году Александровский завод, Луньевские копи и другие заводы, делянки и дачи Н. Всеволожского были переданы в аренду Уральскому горнозаводскому товариществу «Князь К. Э. Белосельский-Белозерский, П. П. Демидов и К0». Одновременно решился вопрос о строительстве Луньевской ветки Уральской железной дороги от Чусовой до Камы для перевозки луньевского угля на горные заводы. В 1882 году П. П. Демидов приобрел имения товарищества в личную собственность и назвал их округом Луньевских заводов. Через два года товарищество прекратило существование. Окончательно обанкротившиеся наследники Никиты Всеволожского получили от П. П. Демидова пожизненную ренту в пять тысяч рублей.
В 1884 году П. П. Демидов умер. Александровский завод оказался в руках его наследников, которые вложили значительные средства в техническое оснащение Луньевских каменноугольных копей и превратили их в передовое для своего времени предприятие. Губернский секретарь В. К. Павловский докладывал в 1885 году министру государственных имуществ: «Устройство копей, приспособления, машины, бремсберги, безусловно, образцовые, и нигде в России мне не приходилось видеть более удобно и целесообразно обставленных копей. На этих же копях выстроен громадный коксовальный завод» (2). Хотя Луньевский округ длительное время имел отдельное хозяйство и свою торговую марку, но из-за природных богатств был тесно связан с округом Нижнетагильских заводов.
В 1875 году завод посетил Василий Иванович Немирович-Данченко и нарисовал тяжелую картину жизни рабочих. Он восхищался неиссякаемым духом рабочих, которые мечтали «железо колбасить на рельсы, пароходы строить в большом виде и машины всякие выпускать сотнями».
Об охране труда и понятия не было. Так, в Ивановской штольне Луньевских копей в результате обвала погиб Федор Иванович Дудырев. Пермский окружной суд по иску вдовы погибшего определил, что «работы производились без всякого надзора и мер предосторожности для ограждения жизни и здоровья рабочих». Александр Арсентьевич Лоскутов, потерявший зрение на шахте Елим, просил демидовскую администрацию увеличить ему двухрублевую пенсию, но тщетно.
Большим бедствием для поселка была бойкая винная торговля «распивочно и навынос». В то же время продажа хлеба шла с перебоями.
Приближение пролетарского периода освободительной борьбы чувствовалось повсюду. Серьезные обострения между рабочими и администрацией создались в 1900 году в Луньевском горном округе из-за безграничного произвола управителя Майкорского завода Оберга. Он для охраны своей квартиры держал дома пушку, ибо рабочие неоднократно стреляли по квартире управляющего. Население соседних заводов напряженно следило за событиями в Майкоре. В среде рабочих Елизавето-Пожевского завода смотритель обнаружил «явления новые… очень нежелательного свойства». Он доносил: «Так в сентябре с. г. …поутру была найдена анонимная надпись, сделанная мелом, в которой все прочли, что мне, смотрителю и уставщику Мелехину, жить осталось недолго, так как мы приговорены к смерти» (3). События в Майкоре отражали бурный подъем революционного движения на рубеже XX века.
1). См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 27, 28—29, 116. 118, 133, 288.
2). Центральный государственный исторический архив СССР (далее — ЦГИА), ф. 37, оп. 34, д. 1142, л. 12.
3). Центральный государственный архив Октябрьской революции СССР, д. ДП. 00, 1898, д. 11, ч. 25, л. 2.